День, еще день, проходит неделя, недели складываются в месяц, месяц в год. Года тикают как чашки. Сначала мы торопим, хотим быть старше, а когда понимаем что выросли, хочется вернуться, остановить темп нельзя. Приходит момент, когда задумываешься, а если бы этого не было. Что может быть?
И ищешь яркие моменты, ловя себя на мысли; нет, иначе не могло быть.
Вспоминая крутые восьмидесятые, студенческие годы, вот юношеский максимализм. Мы стремились к своей цели и точно знали, что все получится.
Каждый выходной, ездили в Москву. Три спектакля в день, ночь на вокзале, еще три спектакля и вечером на поезд. С поезда утром, на уроки в свой любимый режиссерский класс. Скороговорки, образы, этюды, танцы. И все надо обыграть и быть естественным.
Мы работали над пьесой – сказкой «Карлсон, который живет на крыше», всем с детства знакомое произведение, и нашей задачей стояло оставить шаблон, остальное изменить до неузнаваемости.
Срок два дня. Первый день прошел в спорах, мы не пришли к единому мнению, поздно вечером кто – то ушел спать в общежитие, кто остался спать в аудитории на стульях, на рояле. Утро опять началось с дискуссия. Только один наш сокурсник сидел в стороне и туп, как нам показалось, смотрел на нас.
Складывалось такое впечатление, что его нет, или мы все находились в другом измерении.
Игорь почти шепотом произнес: – Давайте помолчим.В аудитории стало тихо.- Закройте глаза и вернитесь в детство.
Тишина была такой, что можно было услышать, как из соседней аудитории занимались вокала. В другой отплясывали задорную кадриль, а за окном гудел ветер.
- Ребята и долго вы будите молчать. – Голос руководителя курса привел нас к действительности – Я пришел четверть часа назад, что случилось и как задание?
Мы всегда работали по кругу по часовой стрелки, один начинаем, другой продолжает.Сигнал был подан.
Сказка о маленьком мальчишке и о его друге начала оживать каждый вносил свою изюминку, шалость, задор.- Великолепно, надеюсь, вы это все записали.
Мы все молчали.
И пошла тирада его любимых слов: Шкафы, Дуды, Чайники.
Кто – то улыбнулся, и эта улыбка стала такой заразительной, что превратилась в смех.
- Ребята, я не понимаю, у вас, что массовый психоз. Сначала вы молчали, потом такой великолепный выдали сюжет и в итоге смех.
Мы и сами не поняли, что произошло, сколько времени мы молчали. Была ли это медитация, в результат которой мы получили, нужный результат?
А может, сработала система Станиславского, которую нам вкладывали на уроках режиссуры. Это была загадкой, для всех.
Сам процесс этого состояния нас увлекал, и мы стали его практиковать на каждом занятии, руководил всегда Игорь.Слово медитация мы не знали, просто называли «Уходим в себя».
Только в конце 80-х я узнала, что это медитация. Мы каждый урок режиссуры, не имея опыта, техники, интуитивно всем курсом развивали свои возможные таланты. Мы не были профессионалами в этом деле, но всегда получали отличный результат в достижении конечной цели.
Игорь впоследствии закончил семинарию, получил сан, сейчас имеет приход.
Эпизод всплыл в памяти после прочтении одной статьи и комментариев к ней.И у меня возникает такой вопрос можно ли судить, делать выводы о человеке, о его профессионализме в практике медитации, на основе как он излагает теоретическую часть этой темы?